Система онкологической помощи в Калининградской области была реформирована в 2009 году: при губернаторе Георгии Боосе власти объединили диспансер на улице Иванникова и Областную клиническую больницу. Главная цель объединения, как отмечала экс-министр здравоохранения региона Елена Клюйкова, заключалась в том, чтобы создать единую систему по обслуживанию онкобольных. Позже власти назвали это объединение непродуманным, заявив, что пострадала первичная диагностика, в областной больнице не было специализированного отделения. Решение вернуть онкоцентр принимал губернатор Николай Цуканов. Антон Алиханов начал строить онкоцентр, при очередном губернаторе Алексее Беспрозванных он стал работать.
О том, как изменилась система оказания помощи онкобольным, «Новый Калининград» поговорил с и.о. главврача учреждения Степаном Миракяном.
— Конец мая можно считать своеобразной точкой отсчёта запуска онкоцентра, которого так долго ждали в Калининградской области, — год назад поликлиника заработала в тестовом режиме. Как оцениваете этот прошедший год?
— Есть к чему стремиться, конечно же, ведь на максимальную возможную мощность ещё не работаем. Но потенциал есть, он достаточно большой — начиная от поликлиники, заканчивая всей диагностической базой.
По нагрузке мы видим сейчас, что справляемся. Но она возрастает, мы, соответственно, дополнительно набираем врачей. Сразу опережу ваш вопрос по поводу того, что мы постоянно выкладываем вакансии. Мы видим, каких специалистов может не хватать, проводим аналитику и понимаем, какую позицию нам нужно занимать. Кроме того, в последнее время, месяца три, мы работаем на опережение. Видим, что работа растет, нагрузка растет и по какому-то специалисту через какое-то время может сложиться дефицит.
— Почему растет нагрузка?
— Большое количество пациентов перестали уезжать за пределы Калининградской области, поэтому сосредотачиваются полностью здесь уже на базе онкологического центра. Это пациенты, которым установлен диагноз, и большое количество пациентов, которым мы впервые выявляем диагноз.
— Много онкопациентов уезжало лечиться за пределы региона до открытия онкоцентра?
— Думаю, наверное, вопрос адресовать лучше министерству здравоохранения. Но в этом году уже 104 пациента получили у нас онкологическую помощь, за которой ранее они бы отправились в федеральные медицинские центры. И это не считая лучевой терапии.
— Почти 20 лет онкологическая помощь оказывалась в областной больнице, в чём тогда принципиальное отличие онкологического центра?
— Вы видите, в каком шикарном здании мы с вами находимся. Для жителей и для сотрудников это очень хорошие, комфортные условия для пребывания и для работы. Поэтому говорить о том, что нужно было оставить это все в областной больнице, наверное, неправильно. Областной больнице есть чем заниматься, там большой пул пациентов неонкологических. Они тоже должны получать качественное и хорошее современное лечение. И в областной больнице все равно происходило пересечение пациентов. Здесь же все понимают, что это онкологический центр. Онкологический центр все-таки специализированное учреждение, где пациент получает специализированную онкологическую помощь в рамках одного учреждения.
— Поменялся подход. В онкоцентре современное медицинское оборудование, которое позволяет уже на ранних стадиях выявлять новообразования, проводить лечение на самых современных ускорителях или в хорошо оборудованных операционных. Это мультидисциплинарный подход к лечению, когда на онкологическом консилиуме присутствует сразу большое количество специалистов разных профилей. Сейчас мы на онкологический консилиум дополнительно будем приглашать еще и врачей диагностических процедур, чтобы они принимали решения совместно — какой этап в приоритете для пациентов. Самое главное, чтобы пациентам оказали хорошую, правильную, профессиональную медицинскую помощь по онкологии. Такого подхода раньше все-таки, наверное, не было.
— На вас сейчас вся система онкопомощи в Калининградской области?
— Нет. У нас в области есть центры амбулаторной онкологической помощи в Советске, Зеленоградске, Гусеве, в Калининграде — в Областной больнице, в Центрально-городской клинической больнице, и есть первичные кабинеты в муниципалитетах, паллиативное отделение в горбольнице № 2, онкогематология в ЦГБ, детская онкогематология в Детской областной больнице.
— Нет возможности детское отделение также сюда перевести?
— Это не было предусмотрено проектом — нужны новые дополнительные целые корпуса. Что касается помощи детям, она должна быть там, где сосредоточены специалисты по разным нозологиям, то есть в Детской областной больнице.
— Многие наши жители ждали, что вот будет онкоцентр, и ты сразу можешь попасть без долгих ожиданий и очередей, которые были в прежние времена в областной больнице (мы рассказывали около 10 лет назад историю одного калининградца, которому диагноз поставили только спустя несколько месяцев после обращения к врачу). Люди надеются, что при подозрении на онкологию им быстро сделают все обследования, установят диагноз, начнут немедленно лечить. Но прямая линия губернатора в декабре показала, что это не так — позвонила женщина и сказала, что не может попасть в стационар...
— Смотрите, прямая линия у губернатора была в декабре. По факту онкоцентр начал только-только свое развитие. Надо понимать, что онкоцентр, к сожалению, не может сразу взять и заработать, есть сложные моменты. Мы их видим, решаем.
В процессе очередей и всего остального — в областной больнице шло пересечение пациентов онкологического профиля и пациентов всех других нозологий. Да, для них там был выделен отдельный зеленый коридор, чтобы пациенты онкологического профиля получали максимально быстро все необходимые консультации и обследования. Но здесь, в рамках онкологического центра, в приоритете только онкологические пациенты. Если у нас есть свободное окно на КТ, на эндоскопию, на УЗИ, то мы тогда их выделяем для города Калининграда, для области, чтобы другие пациенты могли пройти то или иное диагностическое обследование. Но сейчас в рамках онкоцентра пациенты максимально быстро получают все необходимое лечение или обследование.
— С МРТ, я так понимаю, пока что всё не очень хорошо?
— Да. МРТ пока не работает, и это не секрет. Мы ведем претензионную работу с подрядчиком. В ежедневном формате я связываюсь с поставщиками, уточняю, на каком всё этапе. По факту мы должны были получить неработающий блок в апреле. Но, к сожалению, новый пакет санкций ввел их именно на то медицинское оборудование, которое было нужно именно нам. Поэтому ожидаем летом....
— Это недоработка компании-подрядчика, которая строила онкоцентр?
— Когда вы приобретаете какое-то либо оборудование — ту же кофе-машину, микроволновую печь, например, бывают какие-то гарантийные обязательства компании-производителя. То же самое и здесь. Произошла ситуация, от которой никто не застрахован — оборудование просто не работает. Мы это поняли после того, как провели его диагностику. Написали письмо поставщикам, они взяли на себя замену блока. Ждем.
Мы понимаем, что, к сожалению, ограничена доступность МРТ для онкологических пациентов. Прекрасно понимаем. Но, к сожалению, пока сделать тут ничего не можем.
— А история с ПЭТ и тем, что продолжают калининградцы летать из Санкт-Петербурга в Москву, есть какие-то подвижки?
— Если позволите, я не буду на этот вопрос отвечать — мы уже неоднократно на него отвечали. И я знаю, что данный вопрос у руководства области стоит в приоритете, и, наверное, в какое-то промежуток времени дадут ответ на него.
— Лаборатория у вас своя?
— У нас работает клинико-диагностическая лаборатория, в которой проводятся и цитологические исследования. Своей патологоанатомической лаборатории для проведения гистологических исследований у нас нет. Мы заключили договор с Бюро судмедэкспертизы. В данный момент у нас срок от биопсии до получения результатов значительно сократился — в течение семи дней уже получаем ответ. То есть мы сократили практически в два раза эти сроки.
Если же требуется второе мнение, организовываем телемедицинские консультации с нашими федеральными центрами. Любой житель Калининградской области, если он не согласен с лечением, может обратиться за консультацией в Москву, Санкт-Петербург. Но как показывает практика, особенно в последнее время, наше заключение — абсолютно такое же, как и в федеральном центре.
— Доктор Игорь Вайсбейн десять лет назад на первом (и, наверное, и последнем) медицинском форуме говорил, что даже если мы построим дворец-онкоцентр, то он не поможет, если люди будут продолжать поступать на лечение очень поздно. И необходимо раннее выявление и диагностика. А для этого нужно, чтобы на местах — в поликлиниках в районных центрах — работали онкологи. Как вы сейчас оцениваете ситуацию с ранним выявлением новообразований в медучреждениях муниципалитетов?
— По некоторым нозологиям по сравнению с 2023–2024 годами у нас в 2,2 раза стало лучше раннее выявление. Сейчас сотрудники нашего центра каждый месяц ездят на обучающие мастер-классы в другие регионы — в Москву, в Санкт-Петербург, в Нижний Новгород. Плюс мы приглашаем сюда экспертов, которые признаны в той или иной области экспертами, и проводим здесь свои мастер-классы. Буквально недавно у нас пошел мастер-класс по раннему выявлению злокачественного новообразования желудочно-кишечного тракта, пищевода, толстой кишки и желудка. Благодаря современному хорошему оборудованию, благодаря обучению специалистов мы видим, что пошло большое количество раннего выявления. Современное оборудование позволяет проводить новые виды диагностики и лечения. Например, с помощью ангиографического комплекса, под плоским КТ впервые в регионе мы начали делать химиоэмболизацию и суперселективную химиоинфузию, когда противоопухолевый препарат подводится к образованию через маленький сосуд (прокол либо в руке, либо в ноге, назову это так). Всё четко — через маленький катетер мы подводим высокодозную химиотерапию и очень скоро видим результат — уменьшение опухоли.
Вот как раз по поводу прямой линии губернатора. Пациентка, к сожалению, долго не обращалась к врачам, сидела дома на протяжении нескольких месяцев. А когда уже начала болеть... Мы взяли ее на следующий день, сразу же провели все обследования, а потом химиоэмболизацию.
— Но когда невозможно к терапевту попасть в поликлинику, нужно ждать две недели, в очередь записываться — разве можно говорить о раннем выявлении? В онкоцентр ведь пациенты должны поступать от районных терапевтов и онкологов?
— Мы находимся в системе здравоохранения и прекрасно понимаем, что без направления мы не можем принять пациента. Но сейчас немножко по-другому пошли, смогли добиться некоторых изменений. Первый раз пациенту нужно получить направление формы 057-у на консультацию к онкологу в онкологический центр. Дальше онколог выписывает все необходимые обследования и все необходимые консультации уже внутри нашего центра.
— Вы работаете в системе ОМС? Есть ли у онкоцентра прямое бюджетное финансирование?
— В ОМС, да. И правительство Калининградской области поддерживает определенные моменты в онкологическим центре. Деньги также поступают в этом году в том числе. Но сумму не назову.
Сказать, что мы всех пациентов уже прооперировали и спасли Калининградскую область от онкологии — нет, конечно. Мы сейчас сосредоточены именно на ранних выявлениях. Да, мы видим моменты в плане запущенности заболевания, понимаем, что некоторые пациенты, к сожалению, не могли вовремя попасть на ту или иную консультацию в онкологическом центре. Таких пациентов берем на себя и разбираем от момента их первичного обращения к врачу — на каком этапе происходит сбой. То есть мы пытаемся выявить, какое учреждение, какой терапевт, какая проблема с диагностической базой — почему к нам пациент поступил уже в запущенной форме, где происходит сбой системы.
Наша задача — максимально сделать так, чтобы всё работало. Результаты есть, конечно. Мы еженедельно проводим ВКС с онкологами, с муниципалитетами, с врачами, главными врачами, с начмедами. И разбираем тот или иной случай, где произошло вот такое вот...
— Сколько сейчас проходит времени от первоначального подозрения на диагноз, который в райбольнице установили, до того момента, как вы тут его подтверждаете и начинаете лечение человека?
— Ускорились ли сроки? По-разному. Иногда после выхода того или иного сюжета, интервью мы слышим отзывы, что пациенты не могут опять получить ту или иную помощь. На самом деле проблем нет: надо взять направление в онкологический центр, консультацию к онкологу и получить все необходимые консультации, обследование можно пройти здесь.
Мы также делаем дни открытых дверей с приемом без направления. Я сам вот сидел на дне открытых дверей, видел пациентов, которые ранее не могли попасть к нам. Когда начинаю разбираться и понимаю, на каком этапе происходит сбой, то тут же отправляю человека к необходимому врачу.
А еще порой, когда начинаем анализировать, смотреть, какое количество пациентов приходят в надежде на хирургическое лечение, выясняется, что 90% из них нужна просто консультация специалиста неонкологического профиля, например эндокринолога. Но это опять же говорит о том, что на местах должны быть врачи, чтобы у нас не забивать те слоты, которые нужны тем, кому действительно требуется уже подготовка к хирургическому лечению в онкоцентре.
— Куда могут обращаться пациенты, которым не дают направление в онкоцентр в их поликлинике? Телеграм-чат, так понимаю, закрыли.
— Не закрыли. Мы ограничили чат в плане персональных данных. Это не наша прерогатива, это прерогатива нашего законодательства.
— Я к тому, что раньше люди могли куда-то написать, сообщить, что у них проблемы с направлением, быстро не дают и так далее. Сейчас куда?
— Нам пишут в сообщения аккаунта в ВК, звонят в колл-центр
— Так понимаю, вы аналитическую записку даете потом минздраву на тему того, что где нас в районах пробуксовывает?
— В том числе да, мы готовим эту аналитическую записку. Но еще раз говорю: мы в ежедневном формате с главными врачами больниц и с начмедами проговариваем те или иные сложности. Даже сегодня в телефонном режиме я обсуждал с некоторыми коллегами, что происходит такая-то ситуация, обратите, пожалуйста, на это внимание. Это более правильно. Представляете, пациенту помощь нужна сейчас, а аналитическая записка будет только через месяц. О какой доступности медицинской помощи мы будем говорить? Поэтому стараемся все решать молниеносно.
— Давайте мы поговорим, какие цены должны быть для того, чтобы содержать один номер в чистоте и порядке, чтобы было комфортно. Начнем с того, что данный пансионат был предусмотрен проектом. Таких пансионатов в системе здравоохранения в Российской Федерации, если я не ошибаюсь, малое количество. Мы наоборот, показали, что есть такая возможность, что пациенты могут с Краснознаменского, Нестеровского районов, из любого района приехать и лечь на день, на два, не занимая койку пациента, которая нужна в оперативном лечении, и пройти полностью обследование с администратором, который сопровождает его везде. Врач ему распишет все необходимое обследование, и, соответственно, за день, за два он его пройдет. Цена в гостинице — 1600 рублей для пациента, если он житель Калининградской области. Мы ведь и в комментариях мы же написали, что для жителей области это в разы будет дешевле. Давайте посмотрим, сколько сейчас стоит номер в Калининграде. Меньше, чем 5800 рублей, вы не найдете. Я вот анализирую, смотрю. Когда мне тоже задают вопросы, говорю: подскажите, пожалуйста, вот вы приехали из другого региона Российской Федерации, чтобы пройти обследование... Мне кажется, это было бы очень удобно и комфортно — жить прямо на территории центра.
— К нам уже приезжают из других регионов? Это в рамках платных услуг?
— И в рамках платных услуг, и в рамках ОМС по направлению из других регионов. Вот девушка у нас приезжала на операцию из Москвы. Специально, чтобы лечиться у доктора, которого мы позвали работать, — Кирилла Владимировича Ланщакова, который теперь у нас принимает и оперирует. Но приоритет за пациентами из региона.
— А как быть с сопровождающими, которые бы хотели помогать больным после операции? Они могут в палате находиться?
— В палате они могут находиться с восьми утра до восьми вечера. Палаты для пациентов у нас двухместные и одноместные, поэтому находиться они могут, не причиняя дискомфорт другим пациентам. Дальше, пожалуйста, есть у нас пансионат, можно там переночевать. Еще раз повторю — для жителей области льготный тариф. Это нормальная европейская практика. Я считаю, что это очень удобно и для пациента, и для сопровождающих. Не знаю, может быть, кому-то это будет неудобно. Вы скажите, на что нужно обратить внимание. Мы прислушиваемся к абсолютно каждому мнению. Но могу сказать, что онкологический центр на этом практически ничего не зарабатывает. Мы просто закладываем туда тот минимум, за который должен содержаться номер, — постирать белье, убрать номер, туалетная бумага, зубная щетка, электроэнергия, водоотведение, все коммунальные услуги.
— Ещё один вопрос — про доктора Ивана Зеленского, которого не взяли на работу в онкоцентр. Мы подробно рассказывали про эту историю, я лично общалась с ним, знаю некоторых его пациентов, которые очень хорошо отзываются о нём, что он действительно хороший хирург. И проблема-то в том, что он приехал сюда по приглашению...
— Я только знаю то, что средства массовой информации писали. Лично доктора Зеленского не знаю. Не знаю как доктора, не знаю как оперирующего хирурга. Поэтому мне сложно что-либо будет сейчас вам ответить на этот вопрос. Но единственное, могу вам сказать, что на часть вопросов, которые мы ему задали во время собеседования, он, к сожалению, не ответил. Когда доктор обратился к нам на желаемую вакансию заведующего отделением торакального профиля, на тот момент эта ставка была уже занята. То есть кого-то выгнать и взять доктора Зеленского на работу... Но я считаю, что это тоже не по-человечески. Доктор Зеленский начал судиться с онкологическим центром и министерством здравоохранения и проиграл этот суд.
— Как вообще у вас с кадрами? Вы их привлекаете, как понимаю, из других регионов. Неужели у них такие зарплаты высокие, что они могут из Москвы переехать?
— У нас в центре на данный момент достаточно хорошие заработные платы, хотя и нагрузка на врачей серьезная. Мы еще стремимся к тому, чтобы заработные платы были еще выше. Потому что любой доктор, который работает с утра до вечера в операционной, должен получать достойную оплату труда. Мы стараемся делать комфортные условия труда для сотрудников. Например, недавно открыли для них столовую. Многие уже начинают здесь не только обедать, даже завтракать. Для медицинского персонала есть поддержка от министерства здравоохранения, правительства Калининградской области — компенсация за съем жилья, плюс выплата при первом трудоустройстве. Ну и дополнительно, со своей стороны, мы также с городом Калининградом либо с областью ведем переговоры о том, чтобы устроить их детей в детский садик, в школу, еще какие-то дополнительные моменты. Стараемся помочь с трудоустройством членам их семей.
— Много приехавших?
— Достаточно большое количество, сейчас около, наверное, 50% сотрудников, которых мы привлекли.
— Тема, которую я не могу не поднять: трагическая история девушки, которую осудили за попытку дать взятку бывшему главврачу Кириллу Баринову за то, чтобы провели обследование ее отцу, который умирал от рака. По сути же это был жест отчаяния с ее стороны, а главврач вместо того, чтобы по-человечески с ней поговорить, вызвал полицию...
— Понимаете, приходит ко мне сейчас кто-то, начинает в конверте давать деньги. Для чего? Если у вас какие-то трудности, вы придите, я открыт для разговора. Так же, как Кирилл Юрьевич был открыт. Мы проводим дни открытых дверей, есть время для записи на прием к главному врачу. Подойдите, пожалуйста, задайте ваш вопрос. Есть у вас какие-то сложности, мы обязательно поищем пути решения. Пациенты приходят, но пока еще не один, слава богу, не пытался сделать то, что сделала девушка, — вручить деньги.
Если есть сложная ситуация с пациентом, мы должны ее максимально быстро решить. Вплоть до того, что порой мы понимаем, что нужно провести срочное обследование, мы готовы прямо сегодня его провести. Вчера к нам такая пациентка обратилась, мы провели ей весь пул обследований за день. И даже если не будет свободного КТ, мы всегда найдем место для того, чтобы провести экстренную ту или иную манипуляцию, понимаете?
Ну, и говорить сейчас о том, что мы недоступны... Там отдельная история, я сейчас не помню всех нюансов по поводу данного пациента. Но дать врачу деньги? Зачем? Насколько я знаю, Кирилл Юрьевич предлагал ей забрать деньги, но девушка настаивала. Он и вызвал полицию. А как дальше ему было реагировать?
— Кирилл Юрьевич сейчас работает в онкоцентре?
— Нет, на данный момент он не трудится у нас.
— В ситуации с этой девушкой — отец находился дома, они сами должны были ставить ему обезболивающие уколы, как-то облегчить его последние дни, что очень сложно для людей, которые не сталкивались с этим всем. Поэтому, конечно, вопрос про паллиатив вопрос и про хоспис...
— В Калининграде нет хосписа, есть отделение паллиативной медицинской помощи. Это немного разные понятия. Паллиативное отделение относится к горбольнице № 2, который я раньше руководил. На тот момент у нас было два адреса. Один на улице Чапаева на 50 мест, и второй на улице Володи Дубинина, там 33 места было. На ул. Дубинина располагались пациенты, которым не нужно было ежедневного внимания со стороны хирургов, анестезиологов, они более легкие по сопутствующим заболеваниям. А на Чапаева уже пациенты более тяжелые, которым на постоянной основе нужно было выполнять малоинвазивные оперативные вмешательства, постановку катетеров, чтобы их обезболить, какие-то хирургические манипуляции, постановку зондов, гастростом и так далее.
Я тоже слышал о той проблеме, что, к сожалению, есть сложности с паллиативными пациентами, но на базе онкологического центра не предусмотрено проектом отделение паллиативной медицинской помощи.
Наша задача — это специализированная онкологическая помощь. Мы видим опыт других регионов, что там открывают отделения паллиативной медицинской помощи при онкоцентрах. Но на данный момент, к сожалению, нам некуда разместить отделение — для этого нужно проводить реконструкцию.
Паллиатив — это сегодня все-таки задача городской больницы № 2, где есть специализированная медицинская помощь. Там великолепные сотрудники, я практически каждого знаю, может быть, за исключением тех людей, которые пришли после. Знаю, сколько сил и средств мы туда вкладывали и в обучение, и в оборудование, и в отделение выездной паллиативной службы, которая была признано в свои годы одной из лучших по Российской Федерации. Там высококвалифицированные специалисты, которые на очень высоком уровне знают, как нужно с пациентом обращаться.
Это же не просто взять и открыть отделение. Это нужно обучить персонал, правильно показать санитарочке, медицинской сестре, куда можно колоть, куда нельзя колоть, как правильно его перевернуть, правильно питать пациента, как часто. Тут есть очень много нюансов, и поэтому тут нужно тоже обращать на это очень внимание.
— Тем не менее мы до сих пор слышим такие истории, когда люди на поздних стадиях оказываются дома на руках у родственников...
— Мы тоже сталкиваемся с тем, что есть пациенты уже в терминальном состоянии, их просят госпитализировать, прооперировать. Но операция просто может убить человека прямо на операционном столе либо неоперабельная какая-то ситуация. В таких случаях лучше пациента не брать на операцию, а продолжить медикаментозное лечение.
Для того, чтобы пациенту оказаться в паллиативном отделении, ему должен быть присвоен статус паллиативного. Для этого нужно обратиться в поликлинику по месту жительства. Тогда терапевт либо заведующий поликлиническим отделением, к которому пациент прикреплен, может присвоить этот статус на основании обследований. То есть, пока не будет у терапевта нужного ряда обследований, он не может ему присвоить статус.
Но мы также сталкиваемся с тем, что некоторые родственники говорят, что будут сами дома ухаживать. Иногда, к сожалению, не справлялись, просили помощи. В той ситуации, конечно же, помогали и выездная паллиативная служба, и горячая линия по обезболиванию. Там есть специалист, которого в свое время мы обучили. Он знает, как правильно подсказать пациенту, чтобы ему стало легче. Во времена ковида активно применяли планшеты для телевизионной консультации, вели диалог, проводили корректировку обезболивания.
— Но всё же основная задача онкологического центра — помочь человеку войти в ремиссию и жить потом долго полной жизнью. Для этого мы так долго все и ждали, когда завершится его строительство. Получается?
— И здесь я скажу, что очень важно для этого. Ранняя диагностика! Если мы говорим о ранней диагностике, то прогнозы по лечению в разы лучше, чем по запущенным стадиям! И хочу всех призвать к прохождению диспансеризации. К сожалению, у нас нет приверженности к диспансеризации. В некоторых странах, пока ты не прошел ту или иную диагностическую процедуру, тебя работодатель не допускает к работе. Пока у нас это не будет сделано на федеральном уровне, к сожалению, ничего не произойдет. Вы меня спросите, какое количество пациентов пришло к нам после диспансеризации? Мы видим, что в последнее время, например, тест кала на скрытую кровь дает приток пациентов. Мы на дальнейших обследованиях видим у этих пациентов либо новообразование ранней формы, либо так называемый полип, который в предраке. Какой прогноз у этого пациента? Хороший, благоприятный! А какой прогноз у пациента, когда уже будет перерождение образования злокачественного образования и уже, не дай бог, с метастазированием? Поэтому вот еще раз призываем всех к выполнению и прохождению диспансеризации.
Беседовала Оксана Майтакова, фото: Юлия Власова / «Новый Калининград»
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2025